Никита Владимирович Кондрушенко

Сегодня исполнилось 67 лет Григорию Соколову, пианисту, стоящему совершенным особняком среди сегодняшних звёзд фортепианного исполнительства...особый музыкант, особенный человек...великий гений фортепиано, чьё имя уже сегодня стоит на самой высокой вершине, рядом с самыми великими из всех, игравших когда-либо на этом инструменте...
 

Когда Соколов победил на III-м Международном конккрсе им.П.И.Чайковского, ему было 16 лет. Мне тогда было 8. В это же время в мою жизнь вошёл Большой зал Ленинградской Филармонии. С тех пор, уже 51 год, моя жизнь проходит в неизменном присутствии Григория Соколова...и Филармонии...и хотя я не сумел остаться профессиональным музыкантом, но музыка всегда со мной, она никогда не покидает меня, оставаясь единственным утешением, примиряющии меня с обстоятельствами этого мира и окружающей жизни...

Так случилось, что по работе мне пришлось довольно много ездить. Я был слушателем и зрителем практически во всех мало-мальски стоящих европейских концертных залах и театрах. За 51 год слушательского стажа я слышал вживую хотя бы однажды почти всех великих, знаменитых и известных пианистов. А в записи - и того больше; в своё время, работая 9 лет на Ленинградском телевидении я мог слушать записи телерадиофонда...работал я и на телевизионных трансляционных съёмках и записях...я, собственно, всё это пишу, чтобы обозначить, что опыт слушателя у меня очень значительный, да и много лет я был слушателем играющим, по причине профессионального музыкального образования...Так вот, я определённо говорю, что никогда на моей памяти я не слышал пианиста, который бы приблизился к мастерству владения всеми тайнами звучания фортериано, каким владеет Григорий Соколов.

Тот 16-летний мальчик, когда-то и навсегда изумивший меня - совсем ребёнка - исполнением Второго концерта Сен-Санса, стал титаническим музыкантом, философом и мыслителем, грандиозным пианистом, равного которому сегодня, быть может и нет. Да, конечно, были и есть звёзды и суперзвёзды концертной сцены, есть выдающиеся виртуозы, вызывающие истерический восторг публики, собирающие огромные залы. Есть вдохновенные романтики, лирики и поэты фортепиано, умные, тонкие, электризующие публику своей эмоциональным порывом, заражающие взрывным темпераментом. Есть пианисты великого музыкального ума, огромной культуры, носители великих традиций и представители великих школ, созданных легендарными гениями-виртуозами, школ, берущих начало от истоков искусства фортепианной игры...Есть фантастические мастера клавиатуры, играющие с той степенью феерического технического совершенства, что и не снилось их знаменитейшим предшественникам...Но нет никого, кто бы так знал, понимал и чувствовал рояль, его механику, его душу, его сердце, характер, его возможности, предпочтения и неприязни, его желания. Кто относился бы к роялю, как к живому существу, да что там, - как к человеку, как к партнёру, в абсолютном слиянном единении с которым происходит то великое и непостижимое таинство рождения музыки. Музыки, истекающей из пальцев Григория Соколова в клавиши рояли и выходящей через дрожанье струн из сотрясаемого конвульсиями корпуса-тела инструмента, даря счастливым слушателям очищение, катарсис...

Я слышал пианистов, вызывавших у меня восхищение, наслаждение, упоение, изумление и восторг. Я слышал пианистов, воспланенявших души и высекавших из сердец огонь, обрушивающих на слушателей шквал, лавину эмоций...Я слышал пианистов, погружавших в потоки романтической любви и убаюкивающих мечтаний...Пианистов думающих и размышляющих, интеллектуалов...Пианистов, макмимально погружённых в эпоху, чью музыку исполняли, предельно аутентичных...Я слышал первый концерт Эмиля Гилельса после перенесённого им инфаркта и клинической смерти, концерт, который не забуду никогда, потому что слышал абсолютную простоту последнего знания человека, однажды побывавшего там, где больше нет уже ни горя, ни печали...Но никогда я не слышал ни у кого, кроме Соколова того, что ощущаю и понимаю, как разговор с Богом.

Музыкант погружает нас в состояние пограничное, трансцедентальное, вынимая из реальности и оставляя один на один с самими собой и тем, что не имеет названия...остаётся только звучание души человеческой, возносящейся ввысь, туда где всё и ничего, где все ответы на все вопросы, но всё - тайна...и начинаешь плакать неконтролируемыми слезами, которые катятся сами собой, и люди рядом тихо плачут, и плачут люди за ними...А он всё играет и играет, нашу жизнь играет, и не просто нашу жизнь, а Жизнь вообще, отвечая на вопросы из самого сердца, из самой глубины его...Как он это делает? Почему лишь одному ему отвечает Бог? Почему такие звуки издаёт рояль под его руками? Почему каждое произведение в одном концерте звучит, как-будто сыгранное на другом инструменте?

Да, Григорий Соколов человек абсолютно, предельно сосредоточенный на музыке, на фортепиано и игре на нём. Да, его виртуозные возможности и техническое владение инструментом феноменальны. Его динамическая палитра громадна, такого количества градаций piano и pianissimo нет ни у кого, эффект затухания за гранью технических возможностей рояля и физики звуковых колебаний. Такой колоссальной мощи и глубины forte редко у кого можно услышать. Его арсенал штрихов огромен, туше бесконечно разнообразно, под его руками рояль может издавать сухой и леденящий стук костей, а может петь совершенно как глубокая виолончель, может звучать, как одинокий голос человека, как затерянная в безмолвии далёкая свирель или лютня, а может греметь мощным оркестром или многоголосным хором. Он может в безумных пассажах проноситься из регистра в регистр по всей клавиатуре , словно вихрь, сметающий на пути горы. А может непостижимо долго , на бесконечном угасании звука держать одну ноту, за которой будет надвигаться ледянящая пустота вселенной. Его харизма и энергетика мощными волнами наплывают в зал со сцены, от рояля. Его прочтения обнажают суть музыки, счищая накопившиеся порой за столетия слои и налёты банальности, традиционных трюизмов и общепринятой пошлости, бессмысленной красивости, пустой виртуозности и эффектного позёрства...

Вот уже много лет Соколов играет одну программу на протяжении года, доводя её исполнение до совершенства, постоянно ища новые и новые грани и возможности в исполнении. Его исполнительский стиль абсолютно оригинален и безупречен, а игра напрочь лишена малейшей суетности, желания понравиться, потрафить публике, дав ей привычное. Музыкант позволяет слушателям присутствовать при процессе сотворения музыки и " беседы с небом", который, в принципе, происходит и без участия слушателей. Процесс этот происходит каждый раз, когда пианист оказывается за роялем, концерт ли это, или репетиция, или занятия дома. Он так живёт и по-другому не может. Для Григория Соколова игра на рояле не способ существования, а форма бытия. Он слышит совершенно по-своему, он думает совершенно по-своему, он понимает совершенно по-своему, он все трактует и играет совершенно по - своему. Он отходит от традиционных темпов, динамических нюансов и приёмов звукоизвлечения, предельно приближаясь к авторским. Он совершенный философ, мыслитель и мудрец, поразительным образом как бы поднимающийся над произведением, слыша и представляя его одновременно целиком, но находясь при этом всецело внутри исполняемой музыки, полностью отдаваясь ей, но одновременно абсолютно контролируя каждый нюанс исполнения, каждую деталь тщательно выверенной конструкции и концепции. Языком музыки, голосом фортепиано, пианист говорит слушателям о вещах запредельной сложности, делая это с той высшей простотой и понятностью, с той кристалльно чистой и прозрачной простотой, которая по силам только гению...

Каждый раз, холодновато-отстранённо и отрешённо-сосредоточенно выходя на сцену, Григорий Соколов, начинает концерт, уже первым же касанием клавиатуры ломая стереотипы слушательские и стереотипы исполнительские. Иногда кого-то это может раздражать и лишить привычного слушательского комфорта и сознания правильности своего понимания музыки. Что поделать, у великого музыканта всегда есть право на эксперимент. В конце концов, при отношении Соколова к роялю, каждый новый концерт с той же программой , но на другом, новом инструменте, - всегда эксперимент, всегда новый разговор со слушателями, всегда новая попытка поговорить с Богом и передать нам его ответ. И тогда его эксперимент стоит триумфов многих других и прочих, как бы признанны они ни были...

Когда играет Григорий Соколов - это всегда проникновение в самые глубокие слои смыслов и подъём к самым высотам парения души.
Это совершенное воплощение идеи, максимальное приближение к замыслу композитора. Это гениальный пианизм высочайшего уровня...

Я надеюсь, что Господь подарит Григорию Липмановичу ещё много лет жизни, дав нам возможность слушать звучание его рояля ещё, ещё и ещё...